копией столешницы, так что разницы особой не было, кроме одного нюанса – в столешнице было углубление, где преспокойно покоился вожделенный ежедневник. Лежал он на том же месте, как и на картине, с той лишь разницей, что на картине ежедневник лежал на поверхности, а настоящий углублялся в стол. Фокус заключался в следующем: ниша была на такой глубине, что верхняя обложка совпадала с высотой столешницы, вплотную прилегая к ней, и на ощупь невозможно было определить, есть ли здесь что-то или нет.
– Как же я по тебе соскучился, – с нежностью юного любовника провожу ладонью по кожаной обложке. Не тратя время на пустые предварительные ласки, вынимаю ежедневник и беру ручку. – Вот ты мне на всё и ответишь.
– Быстро положи книгу! – ворвался в моё умиротворение искаженный голос «красного демона». – А ты, оказывается, резвый старик.
– Я молод в душе, – откладываю книгу и медленно поворачиваюсь к обладателю голоса, что сделал мне подсечку прямо на финишной прямой.
Ублюдок переступал через тело своего сородича вместе с Эйприл, одной рукой обхватив девушку за шею, другой приставив к её виску дуло пистолета. Судя по тону голоса и внешнему виду это был предводитель захватчиков. Вот ведь засранец, все козыри к себе прибрал – сделать выпад я не успею из-за Эйприл, а продырявить ему башку не смогу, поскольку пистолет был бережно оставлен мной на столе. Дёрнусь за пушкой, и реакция «демона» будет предсказуема до банальности.
– Теперь ты за всё ответишь! – полу-прошипел полу-проскрежетал террорист, медленно приближаясь ко мне. – Наш Отец пал от твоих рук, и ты умылся его кровью. Но сейчас я смою с тебя чужую кровь твоей кровью.
Пока злодей нёс свою ахинею, расстояние между нами критически сокращалось. В конце концов они остановились в трёх шагах от меня, что вполне предсказуемо, ведь промахнуться с такого расстояния может только криворукий слепец, а мне, чтобы сделать выпад, нужно шагнуть навстречу и сразу же слечь со свинцом в черепной коробке.
– Не многовато-ли пафоса?! – тяну время, в попытке найти выход из ситуации. – Что ты несёшь? Какой «отец»? Какая кровь? Не был я никогда отце-убийцей, и не собираюсь им быть. Эйп, я твоего отца трогал?
Трясясь от страха моя помощница помотала головой и слегка улыбнулась шутке. Ну слава богу, хоть этот юмористический голубок долетел до адресата, а то я уже начал комплексовать насчёт своего чувства юмора.
– Убийца! – крикнул он. – Ты отнял у нас предводителя, но не смог потушить наш огонь и он вспыхнул огромным костром. Его пламя поглотило всю Азию. Теперь Япония принадлежит нам и мы победили.
Пока «красный демон» разрывался от речей про сиротство революционеров, я вызвал дисплей миттенцера и набрал сообщение «Через пятнадцать секунд резко пригни ноги и падай вниз. Если поняла, моргни два раза» и отправил его Эйприл.
– Ты только успокойся, сынок, – я поднял руки вверх, пока моя помощница сосредоточила взгляд на пустоте, читая моё сообщение. – Зачем нам пороть горячку и делать скоропостижные выводы. Может, я могу вам дать то, что нужно?
Эйприл уставилась на меня и два раза хлопнула своими ресничками. Есть, время пошло!
– Отец говорил нам, что у тебя есть книга, к которой тебя нельзя подпускать ни при каких обстоятельствах. Ещё он говорил: тот у кого будет книга, тот будет править миром. Это она?
Во время откровений злобного «капюшонщика» я настраивал голограмму столешницы должным образом, стараясь не сильно крутить глазами при этих действиях. Время на раздумья почти не осталось, тем более на дурацкие вопросы «Откуда они знают?» и «Кому я мог рассказать про ежедневник?».
– Да, – ответил я, кивая в сторону ежедневника. – Но её ты вряд ли получишь…
– Это почему?
– Да потому!
Эйприл зажмурилась, собирая волю в кулак, затем резко подогнула ноги, и начала падать вниз, буквально выскальзывая из руки своего мучителя. В эту же секунду я включил голограмму столешницы, и в мгновенье пред носом «красного демона» материализовался стол. По крайнее мере впечатления создавалось именно такое.
Секундное замешательство противника это конечно не много, но когда речь идёт о стрельбе с ближнего расстояния и смертельной угрозе, это время своей значимостью приближается к космической бесконечности. Стоило изображению столешницы появится между нами, как я тут же присел, схватив пистолет со стола и высадил пять пуль туда, где должна была быть «демоническая» голова. К чести моего дуэлянта нужно сказать, что во время моего маневра с приседанием, тот уже открыл огонь по мне, но стрелял он исключительно вперед, в то время, когда я уже был внизу с лева от него. Вся перестрелка заняла не больше двух секунд и закончилась она звуком падающего тела в раскатистом громе выстрелов. Поняв, что больше никто не стреляет, я отключил проекцию.
Так оно и есть – главарь «красных» валялся, лишившись доброй половины головы, а бедная Эйприл, забрызганная чужой кровью, сидела подогнув ноги под себя и обхватив голову руками.
– Ну всё, всё. Всё уже прошло, тебе ничего не угрожает, – я обнял рыдающую девушку, и ласково, словно нараспев, начал успокаивать бывшую заложницу. – Джонни, как там у тебя дела? Чисто? Вот и хорошо! Окей, до связи. Ну вот видишь, эти сволочи больше тебя не потревожат. Больше их в доме нет. Ну всё, всё…
Так мы просидели минут пятнадцать, пока Эйприл приходила в себя. Посчитав нужным заканчивать свой футуристический отпуск я встал и взял ежедневник с ручкой, раскрывая книгу для долгожданного ШМЯКа.
– Спасибо, сэр, – прогундосила моя помощница, так и не найдя в себе силы встать.
– Это тебе спасибо, – сказал я, и повернулся к ней.
Зря я это сделал.
Моему взору открылась картина победы, с ощущением песка на зубах, что легче выплюнуть, чем проглотить – на белоснежном ковре валялись два тела, одно в растекающейся лужи собственной крови и наполовину обезглавленное. По середине кровавой бойни сидела молодая красивая женщина, вся заплаканная и сломленная. Вот они, остатки блюда под названием «последствия», автором которого выступал я. На десерт мне остались самые ужасные кулинарные изыски – человеческие жизни.
– А кто этот второй? Что он тут делал? Он вас выследил? – оглянулась Эйприл по сторонам.
Действительно, что это они так по комнатам бегали? Неужели они с таким усердием искали только меня? Осведомлённость главаря и его интерес к ежедневнику крайне подозрительна.
– Он искал это, – сам поражаясь своей неожиданной догадке, я указываю на открытый ежедневник в своей руке. – Кстати, позвони Джонни, чтобы ребята прибрались тут. Да побыстрее, тот у двери ещё живой, он просто без сознания.
– Зачем? Зачем он
